Джон Миллер - Совершенство [Образец совершенства]
Где прячется солнце ночью, Корсин? Воздух — часть Силы, Корсин? Почему скалы несъедобны, Корсин?
Если Вааль и была шпионом, то пользы от нее в этом качестве не было. Только вот Великий Лорд посвящал ей массу своего времени. И даже больше.
— Она… действительно нечто, правда? — сорвалось однажды у Корсина с языка. Был вечер, и Адари только что улетела.
— Я думаю, что твои требования к качеству игрушек упали, — фыркнула Сиелах.
— Как и мой корабль.
Как и мой настоящий муж. Этого она, конечно, вслух не произнесла. Почему-то сейчас, за стенами дворца, ей вспомнился тот случай. Пятнадцать лет она живет с ненавистным ей деверем. Пятнадцать лет она живет с человеком, который осиротил ее сына. Вот и пусть занимается своей фиолетовой каргой, подумала Сиелах. Чем меньше Яру Корсин появляется на людях, тем лучше.
Корсин затащил Сиелах в постель, едва она намекнула ему, что не намерена его убивать. Эти отношения были выгодны обоим. Она помогла ему управиться со своенравными шахтерами, занимавшимися переноской корабля; и, вероятно, ему был приятен сам факт обладания тем, что когда-то принадлежало нелюбимому брату. Она разрешила Корсину считать, что эти отношения целиком и полностью его идея. Правда молчание в первый год их брака стоило ей искусанных в кровь губ.
Но оно того действительно стоило. Сиелах получила власть и влияние, предоставляющие широкие возможности — и удобный душ был лишь приятным бонусом к ним. Маленький Джериад рос в самых лучших на этой дикой планете условиях — и в Тахв, и, позже, здесь, в их горной крепости.
И у нее было дело. Обустройство ситхами больничных Палат казалось никчемной синекурой для избалованных людей, особенно на фоне крепкого здоровья кешири. Мало кто хотел этим заниматься, ведь медицина — не война, и она вряд ли способна помочь им улететь отсюда. А пострадавшие ситхи все равно редко добирались до целителей живыми.
Зато Сиелах знала все о живущих на Кеше ситхах. О любом из них она знала даже больше, чем ответственные за них офицеры. Она знала кто, когда и у кого родился, и, соответственно, каков баланс сил. Больше никто не обращал на это внимание. Все смотрели в небо, все еще надеясь. Только Корсин, казалось, понимал, что выхода нет. Впрочем, он старательно создавал иллюзию прямо противоположного — для всех, кроме Сиелах. Почему она удостоилась его доверия в этом вопросе, было неясно.
Может, Сиелах, будучи женой Яру Корсина, не имела права на надежду? Впрочем, это не имело значения. Сейчас, проводя очередной осмотр в переполненном дворе позади Палат, она видела будущее. Здесь собирались дети ситхов, чтобы увидеть ее. А точнее — чтобы она увидела их.
— Эбия Т’делл, дочь шахтера Нефиана и курсантки Каники, — тонкая, как тростинка, помощница Сиелах, Орленда, остановилась позади названой девочки. Пунцовое лицо ребенка никакой радости по поводу встречи с леди Сиелах не выражало. Заглянув в свой пергамент, Орленда продолжила:
— В следующем месяце ей, по нашему календарю, исполниться восемь. Она вполне здорова.
Сиелах взяла лицо девочки в ладони, повертела голову ребенка вправо, влево — словно осматривала какую-нибудь домашнюю скотину, выставленную на продажу.
— Скулы высокие, — произнесла Сиелах, вдавив указательный палец в розовую щечку. Девочка даже не вздрогнула.
— Я знаю твоих родителей. Ты ведь послушная девочка?
— Да, госпожа Сиелах.
— Это хорошо. И чего же ты хочешь?
— Стать как вы, госпожа.
— Неожиданный ответ, но не буду спорить, — отпустив ребенка, Сиелах повернулась к Орленде:
— Неровностей черепа не видно, но вот ее окрас… Слишком насыщенный. Проверьте повторно генеалогию. Если мы правильно сделаем выбор, она еще сможет завести семью.
Получив от Орленды шлепок пониже спины, восьмилетняя Эбия Т’делл вприпрыжку поскакала к игровой площадке, моментально уверившись, что ее жизнь — не бесплодный генетический тупик.
Вот это важно, думала Сиелах, наблюдая за поединком детей на деревянных шестах. Каждый ребенок, находящийся здесь, родился уже после крушения. Популяция ситхов росла, не сильно изменившись качественно. В экипаже «Знамения» были представлены все виды рода человеческого; на Кеше, соответственно, все обстояло также. Ни одна связь с кешири не принесла потомства, за что Сиелах не раз благодарила Темную Сторону. Но вот ситхи Равилана были проблемой. Число относительно чистокровных людей неуклонно росло. И сохранялся человеческий геном.
Сиелах тщательно наблюдала за этим — с полного одобрения Корсина. Такой контроль являлся разумной необходимостью. Ведь Кеш убил массасси. Но людей он пока щадил. А значит ситхам нужно как можно больше носителей именно человеческих генов. Или приспособимся, или умрем — так сказал Корсин.
— В списке на этой неделе еще несколько детей, — сказала Орленда. — Будешь смотреть их сегодня, Сиелах?
— Я не в настроении. Что-нибудь еще?
Орленда свернула пергамент и разогнала оставшихся на площадке ребятишек.
— Ну… нам нужен кешири — носильщик.
— А что случилось с предыдущим, Орленда? Ты оказала ему любезность и, наконец-то, убила его? — усмехнулась Сиелах.
— Нет. Он сам умер.
— Тот, большой. Госем?
— Горем, — вздохнув, поправила Орленда. — Он умер на прошлой неделе. Мы отправили его к команде Равилана. Они разбирали одну из палуб «Знамения» — искали хоть что-то пригодное. Горем был, ну, вы помните, довольно силен.
— За это и был выбран.
— Он, видимо, ворочал плиты; а там, под крышей, жара невозможная. Он просто упал. Прямо возле корабля, — Орленда прищелкнула языком.
— Хмм, — а Сиелах считала, что кешири сделаны из куда более прочного материала. Но это был неплохой повод подшутить над своей впечатлительной коллегой.
— Представляю, как ты рыдала у погребального костра.
— Никто не разжигал костер, они сбросили его с обрыва, — Орленда поправила свои льняные локоны. — В тот день был сильный ветер.
* * *На закате Сиелах нашла Корсина на площади. Кеширской женщины с ним уже не было. Корсин в одиночестве рассматривал самого себя — точнее, весьма скверную свою копию. Ремесленники из Тахв только что доставили в горы четырехметровую статую своего спасителя, сделанную их огромных стеклянных плит. Прототип уродливая скульптура напоминала слабо.
— Это первый блин комом, — вздохнул Корсин, почувствовав ее присутствие.
— Ясно, — Сиелах решила, что этакое чудо кеширского мастерства способно осквернить даже мертвые поля Ашас Рии[2]. А вот ее туземный слуга посчитал статую, как минимум, изумительной.
— Это поистине великолепно, госпожа. Дар, действительно достойный Рожденных Небесами… то есть Защитников, — быстро поправился он, бросив осторожный взгляд на Великого Лорда. Новое слово, так недавно добавленное в его родную веру, приживалось в сознании плохо.
Кузен Равилана — киборг Хестус — вместе с другими лингвистами «Знамения» много лет изучал устные истории кешири. Они искали любую зацепку, любой намек на то, что кто-то извне мог побывать на Кеше. Кто-то, кто мог вернуться сюда снова. И спасти их. Ничего толкового они не нашли. Нештовар, наездники уваков, заправлявшие до недавнего времени планетой, нарастили свою веру в Рожденных Небесами и, воюющих с ними, Других на более ранние легенды о, соответственно, Защитниках и Разрушителях. Последние периодически посещают Кеш, принося с собой всевозможные бедствия; роль Защитников — остановить их. Корсин, теперь уже в свете кеширских верований, заявил, что пришел момент откровения и постановил возвращение старой терминологии.
Это тоже было идеей Сиелах. Нештовар называли себя сынами Рожденных Небесами. Но ни один кешири не мог претендовать на родство с хорошо подзабытыми Защитниками. Какой бы статус отдельные туземцы не имели среди своего народа ранее, сейчас они его потеряли. И вот кешири уже выказывали свое почтение ситхам — жуткой пучеглазой стекляшкой.
Они определенно должны научиться лучше ваять наши лица, перед тем, как оказать такое «почтение» мне, мысленно содрогнувшись, решила Сиелах.
— Не то, чтобы это совсем уж плохо, — сказала она, когда Тильден ушел. — Но здесь как-то не к месту.
— Снова думаешь о том, чтобы перебраться куда пониже, — улыбнулся Корсин. От улыбки по его лицу разбежались тонкие морщинки.
— Боюсь, терпение кешири не безгранично, и мы исчерпали его еще в Тахв.
— Это что-то меняет?
— Ничего, — он взял ее за руку, немало удивив этим жестом. — Послушай, я правда очень ценю всю ту работу, что ты ведешь в Палатах. Я знаю, ты делаешь все, что можешь.
— Ох, вряд ли ты представляешь себе, что я могу.
Корсин, рассмеявшись, отвернулся.
— Давай не будем об этом. Как насчет ужина?
Его глаза сияли, и Сиелах был знаком этот взгляд. А возможных причин, вызвавших его, могло быть много.
